Обычно считается, что со статистики начинать скучно. Однако в случае с российским кинематографом несколько голых фактов в качестве аперитива пойдут всему дальнейшему обсуждению только на пользу.
«Я, знаете, не финансист. Я — свободный художник и холодный философ» (к\ф «Золотой теленок»)
Итак. Из сотни (а в год снимается меньше 70) отечественных кинолент окупаются порядка десяти-пятнадцати. В списке самых успешных в международном прокате российских фильмов лидирует «Сталинград», собравший почти 70 млн долларов. Только вот даже последний в сотне самых кассовых американских фильмов, «Корпорация монстров», перевалил по мировым сборам за 500 млн долларов.
Согласно соцопросам, зарубежные фильмы смотрят 69% опрошенных, российским картинам отдают предпочтение лишь 11%. 74% респондентов считают российские фильмы менее популярными в сравнении с иностранными.
Разница между 70 и 500 настолько сокрушительно непреодолима, что впору погрустить. И ведь будет неправ тот, кто скажет, что в России нет хороших, качественных фильмов – они есть. Чего в российском кинематографе действительно нет, так это хотя бы отдаленного представления о том, что такое блокбастер и как снять этот пресловутый червонец, который нравится всем. Сказывается остро ощутимое расслоение на «народное» жанровое кино, которое почти наверняка полюбит Серега из третьего подъезда, и фестивальные киноленты, которые до массового зрителя не добираются, потому что им нужен не зритель, а, скорее, высказаться, но не абы где. Посерединке между двумя крайностями в российском кинематографе обретаются блокбастеры локального масштаба – к примеру, тот же «Сталинград». Однако за пределами России даже этот национальный кинохит становится просто жанровым фильмом о войне, который по статусу проиграет даже откровенно средненьким американским годзиллам.
Подобное противоречие – наличие удобоваримых кинопродуктов отечественного производства и почти абсолютная их неспособность стабильно окупаться, - судя по всему, и наводят правительство на мысль о необходимости подставить свое крепкое плечо. Желание его подставить особо сильно на фоне всероссийского стремления ответить на западные санкции такой автономией, какая Обаме не снилась: сумели национальную платежную систему заложить, сумеем и отечественный кинематограф поднять. Только пока что желание опережает не только возможности, но и, кажется, здравую мысль – озвученное депутатами предложение ввести в России квотирование на показ иностранных фильмов таит в себе куда больше веселого безрассудства, чем может показаться на первый взгляд.
«Мы еще такое построим, что с Марса будут смотреть и удивляться!» (к\ф «Высота»)
Квоты в разное время озвучивались разные – 80%, 50%, 20%, наглядно демонстрируя степень оптимизма депутатов. В качестве успешного примера обычно приводится Китай, где количество иностранных фильмов в год ограничивается скромной цифрой – 34 (и это не проценты), при том что китайская киноиндустрия живет и здравствует. Однако, во-первых, именно эти 34 иностранных фильма и составляют половину местных сборов, а во-вторых, обойти квоту можно при выполнении одного, но важного условия – Китай должен в той или иной форме поучаствовать в создании иностранных картин, после чего оные будут показаны на его территории как условно местного производства. Дабы получить доступ к огромнейшей китайской аудитории, западные производители включаются в самые разнообразные формы сотрудничества: от ко-производства до совместных предприятий, что, само собой, развивает киноиндустрию Китая. Но в России такой трюк совершенно невозможен – спрос на «плохих русских на фоне Кремля» (не говоря уже о «хороших») не настолько велик, чтобы западные кинопроизводители активно рвались за «железный занавес» российской квоты. А это значит, что отечественному кинематографу придется обходиться своими силами, или даже так – силенками, потому что в нынешнем своем состоянии, при том количестве фильмов, которое выходит у нас в год, ни 80%, ни 50%, ни 20% обеспечить не удастся. Чтобы положение изменилось, потребуются не только поистине голливудские бюджеты, но и вагон и маленькая тележка режиссеров, сценаристов, продюсеров и актеров, потому что если увеличить выпуск с 70 до необходимых 300 фильмов в год, Куценко и Безруков при всем желании выручить уже не смогут. Таким образом, квотирование скорее положит конец приключениям российского кинематографа, нежели станет счастливой вехой на его пути.
«Товарищи, у нас не может быть хорошей работы. Бывает удовлетворительная или неудовлетворительная» (к/ф «Гараж»)
Но допустим, что квотирование – метод сравнительно радикальный, должны быть и поделикатней. Если ознакомиться с мартовским докладом министра культуры Владимира Мединского, который был посвящен вопросам развития отечественного кино, то впечатления останутся гарантированно двоякие. С одной стороны, Мединский сообщил, что в Министерстве культуры существенно увеличили максимальный размер выделяемых на производство фильмов средств, и это вроде бы хорошо. Но при этом, по словам министра, даже при меньших суммах «средства размазывались тонким слоем, всем сестрам по серьгам, много чего шло на полку», и это вроде бы плохо. Но все же Минкультуры впервые занялось экспертизой сценариев: т.е. если заявляется сценарий исторического фильма, значит, его читают профессиональные историки – сотрудники Академии наук, которые дают свое экспертное заключение – и это вроде бы хорошо, но при этом очень странно, потому что непонятно, кто читает сценарии мелодрам или, извините, фильмов ужасов.
Искренне хочется верить, что к заявленному сроку, а именно к ближайшей пятнице, будет новый доклад, новый «план действий» и впечатления от него останутся совершенно недвоякие. Тем более что сейчас у ведомства есть обширнейшее поле для действий – Крым и Севастополь, где, к примеру, планируется возродить ялтинский фестиваль российского кино и детские фестивали в Гурзуфе. А это явно хорошо.
Ника Бажанова
