Накануне и сразу после декабрьского президентского послания — на фоне удивительного отсутствия утечек о его содержании — главной темой комментариев стало громко звенящее молчание обычно столь многозвенящего экспертного цеха. Ни домыслов, ни прогнозов, ни соломки под будущие «я же говорил!» — ничего.
Дмитрий Юрьев, кандидат физико-математических наук, публицист, политолог, политтехнолог. С 1989 г. участвует в организации и проведении избирательных кампаний..
Не пытаясь перекрыть это молчание своими домыслами, обратим аналитический взор на другое — почему молчание так отчаянно звенит? Или, точнее, почему мы уже так привыкли к информационно-аналитическому балагану, к постоянной круговерти комментаторов, комментирующих всё, что движется в пределах досягаемости их рабочих органов массовой информации?
Всего лишь пятнадцать лет назад мы осознавали нашу политическую реальность в контексте пелевинского «Поколения П», где эта вот буква П воспринималась не как инициал известной пятиногой собаки, а как «политконсалтинг». Лидеры рынка соответствующих услуг называли себя красиво — кто «Фондом эффективной политики», кто «Страной образов» (на языке оригинала «Имиджлэндом»), а кто прямо и грубо заявлял, что его зовут «Никколо М».
На самом деле старый добрый секретарь второй канцелярии Флорентийской республики, легендарный Никколо Макиавелли, оставивший в веках как своё учение о прагматике профессионального государственного управления, так и сильно раздутый миф о зловещем цинизме политики, вряд ли может быть назван
Действительность такова: полезными становятся только те советники, для кого интеллектуальное творчество — смысл жизни и (параллельно, если получится) двигатель карьеры.
предтечей или прообразом собственно политического цинизма, манипуляций и могущества тайных советников. Судьба Макиавелли скорее прообразует судьбу неисчислимого множества «пикейных жилетов» — более или менее осведомлённых «умников», более или менее приближённых к центрам принятия решений. Что характерно, сам подлинный Никколо М, немало послуживший (более или менее, опять же) Флорентийской республике, своего «Государя» — одну из величайших аналитических записок в истории человечества — писал, будучи в опале, отставленный от всех должностей, и в надежде на благосклонность отставившего и опалившего его Лоренцо Медичи (которому АЗ «Государь» и была посвящена). Причём — что ещё более характерно в обсуждаемом контексте — адресат гениальной АЗ голосу признанной потом в веках мудрости отнюдь не внял, и ему в его последующих трудах это — на полном серьёзе гениальное — подспорье отнюдь не помогло.
Легенды о могуществе тайных советников вождей веками согревали бесчисленных претендентов в Никколы М, авторов «писем вождям Советского Союза» и «длинных телеграмм» американским президентам. Но действительность как всегда парадоксальна. Действительность такова: полезными становятся только те советники, для кого интеллектуальное творчество — смысл жизни и (параллельно, если получится) двигатель карьеры. А не наоборот, когда личный профит — единственная побудительная причина консультационной активности. Ну и, конечно, обратное также верно: мудрые советники помогают только такой власти, которая способна компетентно управлять. А в набор компетенций компетентной власти входит — наряду со многими другими — и такая, как умение пользоваться умными советами.
Победительному шествию такой «обратной аналитики» очень способствовало то, что функции интерфейса между властью и «экспертным сообществом» перехватили выходцы из той же самой среды «пикейных жилетов».
Анализировать исторический опыт можно долго, но он показывает главное: интеллектуальная и творческая личность способна действовать не только «при власти» (тот же Макиавелли или, например, Сперанский), но и во власти (Меттерних, Столыпин, Киссинджер, Бжезинский) или даже возглавляя её (Джефферсон, Боливар или, например, Ли Куан Ю). Но если говорить о двух раздельных сущностях — «вождях» и «советниках» — то можно уверенно утверждать: влияние качества этих сущностей друг на друга взаимно.
Так, крушение СССР было далеко не в последнюю очередь вызвано резким снижением качества интеллектуального обслуживания власти в результате интеллектуальной и творческой деградации высшей партийной номенклатуры: сначала «застой» поразил умы, а уже потом — экономику. Во всяком случае, за 70 лет советской власти интеллект «обслуги» пал так низко, что на среднем фоне околоандроповские «гении-шестидесятники» (Фролов, Вольский, Бовин, Карпинский, Шахназаров и др.) действительно казались гениями и не встретили ни малейшего интеллектуального сопротивления со стороны замшелых и уже начисто лишённых интеллекта «консервативных аппаратчиков».
История постсоветского макиавеллизма — после, скажем так, не вполне удачного хождения во власть таких «демиургов свободной России», как философ Геннадий Бурбулис и научный коммунист Егор Гайдар — началась с интеллектуального предательства. Некоторые возлагают ответственность за первые шаги в этом направлении на Сергея Кургиняна, некоторые — на Глеба Павловского, но — так или иначе — именно тогда, в «лихих 90-х», началась деконструкция экспертной аналитики. Потому что именно Павловского и Кургиняна можно назвать первопроходцами в деле смены объектов экспертного анализа: вместо того, чтобы анализировать реальность и, исходя из результатов анализа, давать рекомендации вождям, первопроходимцы принялись анализировать ожидания «Заказчика» (именно так, с большой буквы), чтобы понять, какая версия реальности ему — Заказчику — будет лицеприятнее и лучше подойдёт в качестве обоснования для уже выбранной (или навязанной кем-то третьим) стратегии действий.
Победительному шествию такой «обратной аналитики» очень способствовало то, что функции интерфейса между властью и «экспертным сообществом» перехватили выходцы из той же самой среды «пикейных жилетов». Проще говоря, фэпники и гопники (ну или наоборот) изъяснялись на одном и том же, ими же
Такое интеллектуальное самоудовлетворение привело — и достаточно быстро — к резкой деградации самого этого — «экспертного» — канала воздействия на решения власти.
изобретённом, новоязе и очень хорошо понимали друг друга, не понимая и игнорируя реальность и пытаясь — совместными усилиями — создать у власти впечатление, что никакой другой реальности, кроме изображаемой в аналитических записках, не существует.
Такое интеллектуальное самоудовлетворение привело — и достаточно быстро — к резкой деградации самого этого — «экспертного» — канала воздействия на решения власти. Очень быстро — ещё при Бурбулисе и Коржакове — любые «аналитические записки», превышающие две (а то и одну) страницу, перестали восприниматься всерьёз. Единственной формой эффективной аналитики стал донос — да и то на какое-то время. И если в 2003 г. услужливый пасквиль, подготовленный Белковским, ещё мог рассматриваться как один из механизмов, применённых для решения «вопроса ЮКОСа», то уже через несколько лет любой вынос «внутрикорпоративных размышлений» на публику — вне зависимости от обоснованности и благонамеренности автора — имел один гарантированный результат: политический суицид (как в случае с «полосой» Черкесова в «Коммерсанте»).
Но «экспертное сообщество» в своём политтехнологическом раже и в своей постоянно растущей жажде известности и денег не могло остановиться: возникла «положительная обратная связь» и система пошла в разнос.
В этот момент разросшаяся прослойка «пикейных макиавеллиев» сосредоточилась на решении двух важнейших задач. Во-первых, «легитимации» (а точнее — забалтывании с оправдательным оттенком) всех без исключения действий власти, прежде всего тех, которые сама пикейная тусовка считала нуждающимися в оправдывании (то есть «плохими»). Во-вторых, постоянного нагнетания «угроз», призванных убедить власть в исключительной (даже спасительной) нужности этой самой тусовки. При этом начисто отсутствовали любые попытки установления реальных коммуникаций между властью и обществом (в том числе и для «легитимации политики»).
Многолетние изыски «экспертов» вокруг политических симулякров требовали от них изощрённости, цинизма и интеллектуальных ухищрений.
Крах этих политических онанотехнологий в 2011-2012 гг. был таким обвальным и неожиданным, что дезорганизованное и деградировавшее «экспертное сообщество» не успело предложить, а власть не захотела искать альтернативу. В результате остаточными экспертными силами тусовка перешла от имитации политконсалтинга к фальсификации политики. Теперь «серое» было отвергнуто, «белое» — объявлено единственно возможным, открытым, конкурентным и легитимным. После чего «белым» попросту назвали «чёрное». Можно сказать, что стилистически нынешнее поколение «адептов лоялизма» со своей мнимой «легитимностью» достигло по уровню лицемерия сторонников Явлинского — первых, кто додумался торговать на политическом рынке (достаточно вспомнить эпопею имени СРП) своей мнимой «непродажностью».
Многолетние изыски «экспертов» вокруг политических симулякров требовали от них изощрённости, цинизма и интеллектуальных ухищрений. При этом оставляли небольшой люфт для того, чтобы как минимум не врать, а как максимум — протискивать в разрешённых рамках какие-то собственные полуконтрабандные идеи. Впоследствии добровольно-принудительный переход с рынка рабочей силы (пусть даже экспертно-аналитической) на невольничий базар лишил бывшего продавца своей рабочей силы, становящейся товаром, не только права, но и возможности честного и ответственного интеллектуального труда, опирающегося на собственные взгляды и ценности. Новый «великий отечественный сталинизм» пытается лукаво замаскировать семь десятилетий горяче-холодной гражданской войны, в конце концов разрушившей историческую Россию, подвигом антифашистского народного единства 1941-1945 гг. Новые «философические письма» — как и всякий зашквар — не оставляют никакого пространства для нравственного манёвра и безвозвратно дискредитируют профессиональную состоятельность их манёвренных авторов.
По всей видимости, именно этим объясняется оторопь новых официальных ответственных за экспертное направление. Это — публика по своему генезису совершенно иная, нежели их предшественники, заинтересованная, как минимум, не только в собственных аппаратных успехах и имеющая совершенно конкретный опыт достижения серьёзных результатов в непростых и исходно незнакомых ей сферах. «Собака власти» сегодня — ситуативно, по своей человеческой наполненности, да и по масштабу решаемых задач — оказалась настолько умнее своего куцего «экспертного хвоста», что попросту обречена радикально менять практику выработки и принятия решений. Ну и — уж конечно — она не имеет права никому позволять собой вилять.
Автор материала: Дмитрий Юрьев
Мнение редакции может не совпадать с мнением автора
