— Андрей Викторович, Вы к нам буквально с корабля на бал. Только что были на круглом столе, посвященном взаимодействию ОПК и малого и среднего бизнеса. Договорились до чего-то? И о чем конкретно говорили Вы, если не секрет?
— Давайте начнем с того, что на круглом столе не стояло задачи договориться. Там была задача услышать мнения, услышать проблемы и попытаться найти пути решения. Вы знаете, я хотел бы сразу сказать, что те многие скептики, которые говорят, что в Российской Федерации не созданы условия, что все плохо и что надо провести какую-то революцию в законодательстве – это не более чем голый популизм. Достаточно много уже создано инструментов, которые работают, которые зарекомендовали себя, и задача таких круглых столов, прежде всего, не поставить под сомнение систему, а найти механизмы и предложения, как улучшить существующие механизмы. И данная цель, на мой взгляд, была достигнута. Мы заслушали очень много докладов, связанных с некой теорией вовлечения малых и средних предприятий в гособоронзаказ, мы услышали некие аналитические выводы от теоретиков данной отрасли. Но, что главное и важное было в данном круглом столе – мы услышали мнения непосредственных представителей малых и средних предприятий, которые ушли от теории и говорили о практике, о тех препятствиях, о тех нюансах, которые возникают у них в ходе производственной жизнедеятельности. Если говорить обо мне, как о представителе отраслевой ассоциации, мы сегодня говорили не о каких-то абстрактных вещах, а о конкретном механизме привлечения предприятий МСП в кооперационной цепочке. Таким механизмом является механизм создания промышленных кластеров, который позволяет поддерживать впуск продукции на всех стадиях жизненного цикла от разработки до постановки на производство.
— И конкретно Ваша презентация. Насколько я знаю, она была обширная, интересная. Если в двух словах, чему была посвящена?
— Прежде всего, я хочу сказать, что бизнес на мякине не проведешь. Поэтому структуру презентации мы построили следующим образом: прежде всего, на первых слайдах мы показали существующие рабочие примеры. Потому что практика показывает, что когда уходишь в теорию, бизнес спрашивает, где это работает, сколько получили денег, какие механизмы есть. Поэтому мы сегодня показали конкретные примеры, предприятия, конкретные механизмы. И, конечно, мы ставили задачу заинтересовать представителей предприятий этим механизмом, поэтому после конкретных живых примеров мы показали методологию, какое законодательство обеспечивает продвижение этих проектов, какие направления субсидируются в рамках этого проекта. То есть мы рассказали все то, что необходимо бизнесу для принятия решения.
— Давайте все-таки от общего к частному. Вы на «Армии-2016» представляете ассоциацию кластеров и технопарков. Можете поподробнее рассказать о своей работе?
— Наша ассоциация на сегодняшний день объединяет более 50 субъектов – это управляющие компании кластеров, управляющие компании технопарков, корпорации развития субъектов РФ. Мы начинали в свое время именно как ассоциация технопарков в сфере высоких технологий, но практика показала, что любой технопарк эволюционирует, и мировых примеров достаточно много. Та же Кремниевая долина начиналась с технопарка и превратилась в ИТ-кластер. Все то же самое и у нас. Мы попытались воссоздать системы, мы увидели, что технопарки не могут развиваться вне системы, что они должны эволюционировать, что их разработки должны увеличить свой оборот, внедряться в рынок, тем самым увеличивая свои площади. Любой технопарк должен стать неким ядром, неким раздражителем в производственном цикле. Поэтому буквально после пяти лет существования мы начали заниматься кластерами, понимая, что это две структуры, которые не могут существовать отдельно друг от друга. Промышленное производство не может существовать отдельно от разработок, от механизмов мер государственной поддержки, направленных на внедрение инноваций. Наша ассоциация является некой структурой, которая разрабатывает документы, выходит с инициативой на органы исполнительной власти в части регулирования отношений в области технопарков, промышленных технопарков, кластеров. Мы являемся теми рабочими лошадками, которые знают практику и эту практику доносят в виде конкретных предложений до заинтересованных органов исполнительной власти.
— Вы привели очень интересный пример по Кремниевой долине. Интересно узнать, каким в вашем представлении должен быть идеальный технопарк, чтобы произошла такая метаморфоза от технопарка до высокотехнологичного кластера?
— Давайте начнем с самых азов. Не принято на интервью отвечать вопросом на вопрос, я так не сделаю, но, зачастую, задаю вопрос, у профессионалов, у экспертов. Уважаемые коллеги, скажите, а какие первоосновы возникновения технопарка в Кремниевой долине? И многие называют, что первоисточником стал вуз. Вуз, который производил научно-исследовательские разработки, Появилась критическая масса стартапов, они обрастали. Но это – есть неверный ответ. Первоисточником возникновения технопарка и впоследствии этого ИТ-кластера стали исследования, которые велись в интересах военно-морского флота США. Недалеко от исследовательского центра располагались научные базы, лаборатории, где военно-морской флот США проводил испытания, проводил разработки. И Стэнфордский университет стал в том числе поставщиком кадров, каких-то решений. И действительно, это был второй этап, когда в рамках вуза возникали стартапы, но не забывайте, что катализатором стали именно заказы военно-морского флота. Мы делаем вывод, что нужны были некие заказы, некие деньги, направленные на исследования. И когда велись эти исследования, уже требовались высококвалифицированные кадры, оборудование, и постепенно нарастала критическая масса. Стали появляться проекты, которые можно было использовать как в интересах военно-морского флота и оборонки в целом, так и в гражданских отраслях. А раз есть уникальные, интересные проекты, то нужны кто? Нужны некие предприниматели, нужны венчурные финансисты. Раз есть интересный проект, значит, есть человек, который готов в него вложить. Только появился человек, который готов вложить, должна была появиться другая инфраструктура, команда, молодые предприниматели, лаборатории, венчурные фонды, банки, и постепенно начла увеличиваться критическая масса. Но это был так называемый естественный путь, когда от разработок в интересах военно-морского флота, НАСА, прошло более 50 лет, когда мы получили с вами уже существующую Кремниевую долину. Наверное, идеальный технопарк в наших условиях, позиция нашей ассоциации, что у нас нет с вами времени естественным путем развивать эту критическую массу. Значит, государство должно применить меры стимулирования, как административные, так и финансовые для создания критической массы.
— А это дорого?
— Такие пример есть, тот же Бангалор, когда правительство индии приняло решение, что на конкретной территории они должны создать очаг высокопроизводительных, высокотехничных компаний. Поэтому правительство Индии приняло решение дать некой территории особый налоговый режим и сконцентрировать меры государственной поддержки, направленных на снижение издержек при запуске проектов. И так появился Бангалор. Бизнес, он как капля – куда наклонишь, туда и покатится. Где меньше издержек, где больше рентабельность – там бизнес пойдет. Индия сказала: «Коллеги, вот, пожалуйста, пространство. Здесь обнулены пошлины, здесь обнулены налоговые вычеты. Мы, государство, даем туда деньги на поддержку инноваций, приходите». И у них получилось. Что они сделали? У них не было времени ждать 50 лет. Они взяли и пошли другим путем. Создали искусственные условия и заработало. Отвечая на вопрос, дорого это или нет. Да нет, не дорого. Государство, вкладывая средства, косвенно формирует новый инновационный бизнес, новые налоговые отчисления. Поэтому, если сегодня это, возможно, и дорого но вы получите в будущем новые технологичные решения, инновационные решения, и, самое главное, вы сможете увлечь молодежь, которая в будущем создаст новые крупные компании, которые в разы потом отдадут больше налогов, чем те суммы, которые государство затратило на создание технопарков в нынешних условиях.
— Справедливо. Вы вообще опираетесь на опыт своих зарубежных коллег? Потому что, я знаю, Вы недавно вернулись их Китая. Может быть, там что-нибудь интересненькое подсмотрели?
— Вы знаете, да. Но для того, чтобы более развернуто ответить на этот вопрос, я хочу сказать, что высший пилотаж – это когда не копируешь какую-то модель, а узнаешь много эффективных моделей, выясняешь, как они работают, какое законодательство, а как они сделали так, что это вообще интересно молодежи. И только на основании оценки и понимания действительности того законодательства, которое в настоящий момент присуще РФ, можно предложить какой-то свой вариант. То есть весь мой посыл направлен на то, что нельзя ни в коем случае копировать опыт. Его надо трансформировать и адаптировать. И действительно, мы в этом году осуществили много поездок, кроме Китая мы посетили Францию, Германию, чтобы посмотреть, как работают соседи. Сразу хочу сказать: и зарубежным коллегам есть, чему у нас учиться. Те же наши друзья из Китая улыбались, когда мы говорили, что мы приехали изучать их опыт, потому что они говорили нам: «Вообще-то это мы ваш опыт изучали в Советском Союзе, а теперь вы приехали к нам». А когда мы видели модели в Германии и Франции, мы понимали, что, как минимум, мы находимся на достаточно близком уровне. Поэтому опыт Франции, Германии, Китая, который мы в этом году могли посмотреть, мы сейчас перерабатываем, изучаем, анализируем и, возможно, вы одни из первых узнаете, что по итогам этих поездок мы готовим методические рекомендации по внедрению лучших практик на территориях субъектов Российской Федерации.
Аббас Джума